Чаадай Боллох (Якутская легенда)

[Дуагер]

ЧААДАЙ БОЛЛОХ

Он — злой дух. Лежа на дороге, по которой ходит Байанай, или около орудий охоты, Чаадай Боллох имеет привычку прого­нять промысловых зверей от охотника. У него дурные помыслы, он упрямый, несговорчивый, переменчивый. Если охотник решит угостить пищей, то дает ему, упомянув его имя при жертвоприно­шении Байанаю. Об этом Чаадае есть такой рассказ. Они родились и выросли в одном краю. Двое их было, старший и младший брат.

Кто были их мать и отец, то неведомо. Старшего брата звали Дьаранаас, а младшего — Чаадай. Дьаранаас имел, оказывается, одного быка, Чаадай — одну собаку. Кличка его собаки была Хардас. Больше у них скота не было. Однажды ночью, когда они спали, пришли к ним воры и украли их собаку и быка. Эти люди не смогли догнать воров. Из-за своей потери они впали в нужду, очень оскудели. Поэтому они устроили заязок на речке Холомуку.

Соорудив его, поссорились, дрались друг с другом, из-за этого рыба перестала ловиться. Оба они были, оказывается, шаманами. Каким шаманом был Дьаранаас, великим или слабым, никто не знает. Чаадай был слабым шаманом, способным подняться вверх на три ступени и спуститься вниз на три ступени. У этих людей наступил день, когда они умирали от голода. Оба они слегли и уже не могли подняться. Лежа так, они поговорили.
Дьаранаас сказал:
«Если бы со мной был мой бык, я бы не умер. Я умер из-за того, что украли моего быка. Поэтому я стану юёрем, буду ходить, ведя за повод своего быка. Пищей мне станут рождающиеся дети, еще не достигшие трех лет».

За ним сказал Чаадай:
«Я умираю из-за того, что человек украл мою собаку, после смерти буду водить за собой собаку и стану препятствовать на путях темной тайги, около самострелов и черканов (самоловов).
Стану препятствием на водных потоках, где ставят сети и верши. Буду лежать поперек дороги духа-хозяина темного леса, буду ле­жать поперек дороги духа-хозяйки земли».
Затем оба умерли. С той поры они стали юёрями: Чаадай стал чинить препятствия в промысле, а Дьаранаас стал «соседкой», поедающей детей.
Иногда Чаадай Боллох проявляет враждебность к охотнику.
Тогда он преследует его постоянно, и охотник ничего не добывает. В подобных случаях замечали: «О-о, ну, этот человек ничего не смог промыслить, добычу его забрал Харгыс».

Чаадай проявляет враждебность в таких случаях: если не бро­сать в огонь пищу, упоминая его имя; если добром не поминаешь его при угощении Байаная; если его не чтишь, регулярно его оскорбляешь, ругаешь. Когда он решает долго преследовать охотника, то ставит на пути Байаная самострел для того, чтобы поме­шать зверям встречаться с охотниками. Его самострел — «кривой самострел из молодой лиственницы с тетивой, связанной из семи кусков пестрого волосяного шнура».
На водных путях он ставит свою сеть для того, чтобы прегра­дить дорогу рыбам. Та сеть называется «серая сеть из тополиного лыка, имеющая пять поплавков и пять каменных грузил».

Если он начинает преследовать, то приглашают шамана, и он совершает камлание. При этом ему дают в жертву «голубовато­ серого пса, имеющего рыжие пятна у основания ушей, рыжеватые подпалины на коленях». Чаадай не может подняться выше трех
ступеней пути в Верхний мир и не может спуститься ниже трех ступеней пути в Нижний мир. Он ходит по всему Среднему миру.
Когда шаман во время камлания приводит Чаадая, то берет собаку и, говоря: «Моя, моя, шу, шу», — делает вид, что ездит на ней
верхом, распугивая кого-то. Затем говорит: «Свою собаку отдаю вам, не давайте ей дурную кличку, не бейте, не ругайте. Если у вас будет добыча, то привяжите ее в той стороне от шалаша, где восходит летнее солнце, и читайте заклинания в мою честь. Потом кормите ее лучшими кусками от своей добычи. Если будете о моей собаке отзываться дурно, то перестану пропускать дичь темного леса, лишу промысла в проточных водных глубинах».

Эту собаку содержат как можно лучше, сытно кормят, не ругают, не бьют.
Члены семьи эту собаку называют «наш самец», произносить ее кличку запрещено.
При удаче на промысле выполняют «наказ» Чаадая. Собаку привязывают к той стороне шалаша, где летом появляется солн­це, и угощают лучшими кусками дичи или рыбы.
Когда шаман вселял в себя Чаадая, он все время ходил, махая руками и беспрерывно крича «Шу! Шу! Шу!», как человек, пытающийся распугать кого-то.

Со слов жителей Абыйского района. Записал А.А. Саввин 22 ап­реля 1940 г. АЯФ СО АН СССР, ф. 5, оп. 3, д. 301, л. 101-108.

[Pixie]

Как раз слушала недавно, как один якутский мужчина про своих дедов (дедушка и деда брат) историю именно такую рассказывал) Только без символики, а просто так, приятно было слушать: дед и деда брат, оба шаманы, решили померяться силами, в процессе чего аж горы дрожали) Дед его, понятно дело, поединок выиграл, а брат…) При этом этот замечательный простой якутский мужчина лосося разделывал)