Уильям Уотерхаус "Леди из Шалот" 1888
«Волшебница Шалот» (англ. The Lady of Shalott) — одна из самых известных картин английского художника Джона Уильяма Уотерхауса.
Это первая версия картины, посвящённая одноимённой поэме Альфреда Теннисона «Волшебница Шалот».
В поэме рассказывается история девушки по имени Элейн, на которой лежит проклятье (интересно, за что?): она обязана оставаться в башне на острове Шалот и вечно ткать длинное полотно.
- Спойлер
- Не была ли Леди Элейн потомком Арахны?
Жила в Древней Греции дочь красильщика Арахна. С раннего детства осталась она без родителей, училась ремеслу, что бы заработать себе на жизнь и со временем достигла такого мастерства, что превзошла всех окрестных ткачих. Возгордилась девица и решила помериться силами с самой Афиной Палладой -покровительницей ремёсел.
– Пусть даже сама Афина Паллада приходит состязаться со мной, все равно не победить ей меня. Что угодно поставлю залогом!
Услышала Афина эти горделивые слова, под видом седой сгорбленной старухи явилась она перед Арахной и сказала ей:
– О Арахна, Арахна, никогда не гордись тем, что дали тебе великие боги. И запомни. Есть одно хорошее свойство у годов преклонных: вместе с возрастом появляется опыт. Послушайся моего совета, Арахна, старайся лишь смертных превзойти своим искусством. И если ты сейчас попросишь у богини прощения за дерзкие слова, то она простит тебя.
Но Арахна не послушалась мудрого совета, она выпустила из рук тонкую пряжу и гневно воскликнула:
– Не хочу я слушать твоих наставлений, неразумная старуха. Читай их другим, а меня же оставь в покое. Я сама знаю, что мне делать и что говорить. Отчего же не идет Афина? Или она боится состязаться со мной?
– Я здесь, Арахна, – не выдержала богиня, приняв свой настоящий облик. Все склонились перед могущественной богиней, приветствуя ее. Одна лишь Арахна стояла молча и даже головы не склонила. Покраснела от гнева великая богиня. Ну что ж! Если эта гордая ткачиха не желает смириться перед великой богиней, то пусть она поплатится за свою гордость.
И вот встали соперницы по разные стороны станка, натянули полотна, и началось состязание. Величественный афинский Акрополь выткала богиня на дивном полотне. Изобразила она на нем свой давний спор с Посейдоном, когда они никак не могли решить, кто из них имеет больше власти в Аттике. Сам Зевс и еще двенадцать богов решали этот спор. Поднял Посейдон свой сверкающий трезубец, ударил им о скалу, и хлынул из пустого, безжизненного камня соленый источник. Напротив него стояла Афина в шлеме со щитом и в эгиде – своих постоянных доспехах с головой Медузы Горгоны в центре их, со змеями по краям. Она подняла свое копье, потрясла им и глубоко вонзила в землю. Из земли тут же выросла священная олива. Боги присудили победу Афине, признали ее дар сильнее, чем дар Посейдона. Потом на этом месте вырос город, который с тех пор носит имя Афины. Вот это и выткала Афина на своем полотне, а по углам его изобразила, как карают боги людей, которые пытаются соперничать с ними. Венок из листьев оливы тянулся вокруг этого чудесного полотна.
Арахна тоже изобразила на своем покрывале сцены из жизни богов. Все свое искусство вложила она в эту работу, и ее полотно по красоте и мастерству не уступало работе Афины. Но в то же время их работы были очень разные. Если Афина на своем полотне показала богов во всем своем величии и могуществе, то боги Арахны были такими же грешными и слабыми, как и простые смертные. И видно было, как Арахна относится к ним: неуважительно, с насмешкой, и даже с презрением.
Яркой краской вспыхнуло лицо великой богини, она выхватила из рук Арахны прекрасное полотно, разорвала его на куски и ударила Арахну челноком.
Несчастная Арахна не перенесла позора, она свила крепкую веревку и решила повеситься на ней. Но безжалостная богиня и тогда не оставила несчастную ткачиху, она вынула ее из петли и сказала:
– Ты будешь жить и мучиться. С этого момента будешь ты вечно висеть и вечно ткать. Это же возмездие падет и на твое потомство: на детей, на внуков и на правнуков. И даже их дети и внуки будут терпеть это наказание.
Рассерженная Афина брызнула на бедняжку Арахну зельем богини Гекаты, и тотчас же голова ее сжалась, густые волосы отпали, тело стало совсем крохотным, а по бокам выросли тоненькие изогнутые, поросшие жесткой шерсткой, ножки. Обратилась в паука Арахна. С тех пор вечно висит паук-Арахна на своей паутине, по-прежнему тянет нитку и ткет свое бесконечное полотно.
Вот так поплатилась за свое высокомерие и хвастливость дочь Идмона, Арахна.
Шалот расположен на реке, текущей в Камелот. Никто не знает про существование Элейн, потому что проклятье запрещает ей покидать башню и даже смотреть из окна. Взамен у неё в комнате висит огромное зеркало, в котором отражается окружающий мир, и девушка занимается тем, что ткёт гобелен, изображая на нём чудеса окружающего мира, которые ей удалось увидеть. Постепенно мир всё больше захватывает её, а одинокое сидение в башне утомляет. Однажды она видит в зеркале, как сэр Ланселот скачет в Камелот, и покидает комнату, чтобы поглядеть на него из окна. В ту же секунду исполняется проклятье, гобелен распутывается, а зеркало трескается.
Порвалась ткань с игрой огня,
Разбилось зеркало, звеня.
«Беда! Проклятье ждёт меня!» —
Воскликнула Шалот.
Элейн понимает, какой необдуманный поступок совершила, и бежит из башни. На берегу реки она находит лодку и записывает на ней своё имя. Она плывёт по реке и поёт печальную песню, но умирает прежде, чем доплывает до Камелота, где могла бы обрести счастье и любовь. Когда её находят жители, Ланселот дивится, что это за прекрасная женщина.
Уотерхаус изображает Волшебницу Шалот в тот момент, когда она уже сидит в лодке и держит в руках цепь, которая крепит лодку к берегу. Рядом лежит гобелен, когда-то являвшийся средоточием её жизни, а теперь забытый и частично погружённый в воду. Свечи и распятие делают лодку похожей на погребальную ладью, Элейн смотрит на них с грустным, одиноким и одновременно отчаявшимся выражением лица. В то время свечи символизировали жизнь, на картине две из них задуты. Автор намекает, что Элейн осталось жить совсем недолго. Рот девушки открыт: она поёт прощальную песню.
Позднее Уотерхаус написал ещё две картины, посвящённые «Волшебнице Шалот»:
«Волшебница Шалот смотрит на Ланселота», 1894 год.
Элейн изображена в момент «падения». Девушка из окна своей башни смотрит на проезжающего рыцаря, нити гобелена замотаны вокруг колен. А за её спиной — треснувшее зеркало. Как писал Теннисон, «на её лице написано рождение любви к чему-то, чего она была столь долго лишена, и эта любовь вырывает её из мира теней и ведёт в мир реальный».
Финальная версия картины:
«Меня преследуют тени», (О! Я от призраков больна)— сказала Леди из Шалот. 1911 год
«Меня преследуют тени» — цитата из поэмы Теннисона. Вопреки сюжету поэмы, Волшебница Шалот одета не в белое платье, а в ярко-красное, её фигура запечатлена в чувственной позе. Комната освещена солнцем и нарисована в ярких тонах. Создается впечатление, что Элейн страдает от скуки, таким образом, очевидно, что рано или поздно она поддастся на искушение поглядеть на настоящий мир.
«Дама из Шалотта» была длительным источником вдохновения как ранних художников прерафаэлитов в середине 19 века, так и их поздних последователей в начале века 20-го.
Артур Хьюз
Хотя и не являясь прямым переложением легенд, история о даме из Шалотта очень похожа на предание об Элейн Белой из Астолата, которое является важной частью цикла легенд о короле Артуре.
Элейна прибывает в Камелот (до 1887). Художник неизвестен.
Элейна из Астолата (англ. Elaine of Astolat) — героиня Артурианы, умершая из-за безответной любви к Ланселоту. Дочь Барнарда Астолатского.
Версия этой истории впервые появляется в «Смерти Артура» из «Вульгаты» (ок. 1230 г.), где Demoiselle d’Escalot умирает от неразделённой любви к Ланселоту и плывёт в лодке вниз по реке к Камелоту. Другая версия излагается в итальянской новелле XIII века «La Donna di Scallota», которая послужила источником для «Волшебницы Шалот» Теннисона. В то время как итальянская новелла фокусируется на смерти леди и её прибытии в Камелот, Теннисон заостряет внимание на её изоляции в башне и решении несмотря на проклятие увидеть своими глазами настоящий мир, двух темах, которые даже не упоминаются в «Donna di Scalotta»
Элеанор Фортескью-Брикдейл «Элейна» (1913)
В «Смерти Артура» Мэлори (XV век) история Элейны начинается с того, что король Артур по дороге на турнир, посвящённый дню Успения Богородицы, останавливается в Астолате. Хотя Ланселот изначально не планировал участвовать, королева Гвиневера переубеждает его, и он прибывает в замок Барнарда Астолатского, отца Элейны. Он собирается принять участие в турнире инкогнито и для этого занимает у Барнарда щит его сына Тиррея.
Элейна влюбляется в Ланселота и просит его носить на турнире её знак. Ланселот соглашается: «оттого что прежде он никогда не надевал знаков ни одной дамы, он решил надеть теперь её знак, чтобы никто из его родичей не заподозрил, что это он».
Ланселот и брат Элейны Лавейн отправляются на турнир, где они выступают против рыцарей короля Артура. Они одерживают многочисленные победы, но в конце концов Борс пробивает щит Ланселота и наносит ему серьёзную рану. Ланселот продолжает сражаться и сокрушает более тридцати рыцарей, его объявляют победителем турнира, но после битвы, когда Лавейн извлекает из его раны застрявший в ней наконечник копья, он падает без чувств от потери крови. Лавейн отводит Ланселота в жилище отшельника Бодуина Бретонского, который славится как искусный лекарь.
Узнав от брата, где находится её возлюбленный, Элейна отправляется в жилище отшельника и ухаживает за раненым Ланселотом, «и никогда ни жена, ни дитя не были так кротки с мужем и отцом, как Прекрасная Дева из Астолата с сэром Ланселотом». Когда он выздоравливает и собирается уезжать, Элейна признаётся ему в любви и просит его стать её мужем или возлюбленным. Ланселот отказывает, сказав, что решил никогда не жениться, но в качестве благодарности за её заботу обещает выплачивать тысячу фунтов в год тому, кого она выберет в мужья, и покидает Астолат.
Элеанор Фортескью-Брикдейл «Элейна и Ланселот» (1911)
Спустя десять дней Элейна, которая всё это время «денно и нощно предавалась столь жестокой печали, что не ела, не пила, не спала, но всё время жаловалась и вздыхала по сэру Ланселоту», умирает. Она просит вложить ей в руку письмо, написанное братом под её диктовку, положить её тело на украшенное дорогими тканями ложе и спустить вниз по реке к замку короля Артура в траурной барке. Эти указания выполняются. Обнаружив тело, король требует зачитать при всех содержимое находящегося при ней письма. В своём послании Элейна, обращаясь к Ланселоту, пишет о своей любви к нему, просит похоронить её и заказать погребальную службу.
Софи Андерсон, 1870
Тоби Эдвард Розенталь «Элейна» (1874).
Из-за сходства историй картины, изображающие Элейну из Астолата, часто очень похожи на посвящённые «Волшебнице Шалот». Один из отличающих их аспектов — наличие слуги, управляющего лодкой.
Джон Аткинсон Гримшоу "Леди из Шалотт" и "Эллейн"
- Спойлер
- Волшебница Шалот
автор Альфред Теннисон (1809—1892), пер. Константин Дмитриевич Бальмонт (1867—1942)
По обе стороны реки
Во ржи синеют васильки,
Поля безбрежно-далеки,
Ведут в зубчатый Камелот.
Мелькает тень и там, и тут,
И вдаль прохожие идут,
Глядя, как лилии цветут
Вкруг острова Шалот.
Осина тонкая дрожит,
И ветер волны сторожит.
Река от острова бежит,
Идя по склону в Камелот.
Четыре серые стены,
И башни, память старины,
Вздымаясь, видят с вышины
Волшебницу Шалот.
Седеют ивы над водой,
Проходят баржи чередой,
Челнок, тропою золотой,
Скользя, промчится в Камелот.
Но с кем беседует она?
Быть может, грезит у окна?
Быть может, знает вся страна
Волшебницу Шалот?
Одни жнецы, с рассветом дня,
На поле жёлтом ячменя,
Внимают песне, что, звеня,
С рекой уходит в Камелот;
И жнец усталый, при луне,
Снопы вздымая к вышине,
Тихонько шепчет, как во сне: —
«Волшебница Шалот!»
Пред нею ткань горит, сквозя,
Она прядёт, рукой скользя,
Остановиться ей нельзя,
Чтоб глянуть вниз на Камелот.
Проклятье ждёт её тогда,
Грозит безвестная беда,
И вот она прядёт всегда,
Волшебница Шалот.
Лишь видит в зеркало она
Виденья мира, тени сна,
Всегда живая пелена
Уходит быстро в Камелот.
Светло-вспенённая река,
И тёмный образ мужика,
И цвет мелькнувшего платка
Проходят пред Шалот.
И каждый миг живёт тропа,
Смеётся девушек толпа,
И ослик сельского попа
Бредёт в зубчатый Камелот.
Порой, в зеркальной глубине,
Проскачет рыцарь на коне,
Её не видит он во сне,
Волшебницу Шалот.
Но всё растёт узор немой,
И часто, в тихий час ночной,
За колесницей гробовой
Толпа тянулась в Камелот.
Когда же, лунных снов полна,
Чета влюблённых шла, нежна,
«О, я от призраков — больна!»
Печалилась Шалот.
На выстрел лука, в стороне,
Зарделись латы, как в огне,
Скакал в доспехах, на коне,
Бесстрашный рыцарь Ланчелот.
Служил он даме-красоте,
Чьё имя было на щите,
Горевшем пышно, как в мечте,
Вдали-вблизи Шалот.
Свободно бились повода,
Алмаз горел в них, как звезда,
Играла звонкая узда,
Пока он ехал в Камелот.
Блистала светлая броня,
Могучий рог висел, звеня,
И бился по бокам коня,
Вдали-вблизи Шалот.
Седло в огнях из серебра,
Герба лучистая игра,
И шлем, и яркий цвет пера,
Весь блеск уходит в Камелот.
Так бородатый метеор
Во тьме ночей плетёт узор,
Как в этот миг сверкал простор
Пред стихнувшей Шалот.
Как пышен был поток лучей.
Копыта били всё звончей,
Светились кудри горячей,
Пока он ехал в Камелот.
Внимала песне гладь реки,
Осин и бледных ив листки,
Внимали песне васильки,
Пел рыцарь Ланчелот.
Забыт станок, забыт узор,
В окно увидел жадный взор
Купавы, шлем, коня, простор,
Вдали зубчатый Камелот.
Порвалась ткань с игрой огня,
Разбилось зеркало, звеня,
«Беда! Проклятье ждёт меня!»
Воскликнула Шалот.
Бледнели жёлтые леса,
В реке рыдали голоса,
Закрыла буря небеса,
Летя с востока в Камелот.
Она сошла, как в забытьи,
И начертала у струи
На светлом выступе ладьи: —
Волшебница Шалот.
Шумя, туманилась волна,
И, как провидец, в блеске сна,
Взирала пристально она,
Глядя на дальний Камелот.
И день померкнул вдалеке,
Она лежала в челноке,
И волны мчали по реке
Волшебницу Шалот.
Мерцало платье белизной,
Как хлопья снега под луной,
Она плыла во тьме ночной,
И уплывала в Камелот.
И песню слышала волна,
И песня та была грустна,
В последний пела раз она,
Волшебница Шалот.
И смолк напев её скорбей,
И вот уж кровь остыла в ней,
И вот затмился взор очей,
Глядя на сонный Камелот.
И прежде чем ладья, светла,
До дома первого дошла,
Со звуком песни умерла
Волшебница Шалот.
В виду альтанов и садов,
И древних башен и домов,
Она, как тень, у берегов,
Плыла безмолвно в Камелот.
И вот кругом, вблизи, вдали,
Толпами граждане пришли,
И на ладье они прочли —
Волшебница Шалот.
В дворце весёлый смех погас,
«О, Господи, помилуй нас!»
Молились все, греха страшась,
И только рыцарь Ланчелот,
Подумав, молвил, не спеша: —
«Лицом как ангел хороша,
Да успокоится душа
Волшебницы Шалот!»
William Maw Egley, 1858
