Иероним Босх "Семь смертных грехов и четыре последние вещи". 1475—1500
Алчность — продажный судья притворяется, что сочувственно слушает дело, представленное одной стороной в судебном процессе, лукаво принимая взятку от другой стороны.
Жадность (лат: avaritia), также известная как скупость, алчность, или корысть — это, как и похоть или обжорство, грех желания. Однако понятие жадность (с точки зрения церкви) применяется к искусственному, хищническому желанию и погоне за материальными благами.
Фома Аквинский писал: „Жадность — это грех против Бога, как и все смертные грехи, поскольку в ней человек отказывается от вечного ради временного“. В Чистилище Данте кающихся связывают и кладут на землю лицом вниз за чрезмерную сосредоточенность на земных мыслях. Накопление материалов или предметов, кража и грабёж, особенно с применением насилия, обмана или манипулирования властью, — все это действия, которые могут быть вызваны жадностью. Такие проступки могут включать симонию, когда кто-то пытается купить или продать таинства, включая священство и, следовательно, авторитетные должности в церковной иерархии.
Согласно определению, данному вне христианских писаний, жадность — это чрезмерное желание приобрести или обладать большим, чем потребно человеку, особенно в отношении материального богатства. Как и гордыня, жадность может привести не только к некоторым злым поступкам, но и ко всему злу.
На средневековый манер жадность/алчность – avaritia (изредка также cupiditas). На первый взгляд речь вроде бы идёт о деятельном стяжании богатств и выгод, причём тяга эта неутолима и ничем не ограничена. Однако стоит отметить, что в разных обществах довольно хорошо различали нюансы, поскольку разные проявления считались проступками разной степени тяжести.
Например, жадность и стяжательство/любостяжание больше ориентированы на личный эгоизм, презирающий интерес других. Корыстолюбие, алчность и сребролюбие (мздоимство) – агрессивно направлены на объект желания. Последнее описывали буквально как неумеренную любовь к богатствам. Скупость и скопидомство – консервативно-удерживающие формы жадности, порой рассматриваемые уже не столько как порок, сколько как повод для насмешек или как причину для интереса пси-специалистов. Например, патологическое (навязчивое) накопление может быть спровоцировано как мыслями об экономии и собирательстве «полезного», так и настойчивым страхом выбрасывать вещи (диспозофобия).
В таком разнообразии легко запутаться и это уже не похоже на интуитивную понятность первого взгляда. Поэтому, как и в некоторых других случаях, жадность – это скорее большой кластер чувств и переживаний, который определяется главным образом через свою противоположность. Узким понятием такой добродетели является щедрость (liberalitas – то есть благородная щедрость, выражающаяся в готовности делиться с другими и проявлять радушие). Но гораздо чаще в средневековой литературе используется такая добродетель как caritas – очень широкое понятие, которое можно определить как
1) расположение к другому,
2) постоянная осознанная щедрость (благотворительность).
Поэтому обоснование греха жадности порой сближается с таковым для чревоугодия: Фома Аквинский называет avaritia грехом против ближнего (ибо обладать многим, значит, обладать в ущерб другим), но и грехом против Бога, поскольку грешник пренебрегает вечностью ради временного.
В целом для тех, кто обладает, а тем более приумножает свои богатства и имущество, единственной защитой является регулярная благотворительность.
Иоанн Кассиан Римлянин писал об этом грехе: «болезнь сребролюбия, приходя позднее, извне навязывается душе, и оттого легче можно предостеречься и отвергнуть её; а, будучи оставлена без внимательности и однажды закравшись в сердце, бывает гибельнее всех и труднее прогнать её. Ибо она становится корнем всех зол, предоставляя многочисленные поводы к порокам».
Отношение к сохранению и приобретению личных вещей формируется очень рано – в сущности у каждого есть базовое чувство собственности разной степени напряженности и широты. Ощутимую роль в этом играют чисто животные поведенческие паттерны, призванные следить за доступом к ресурсам, важным для выживания.
Психология жадности вообще не так проста, как кажется. С одной стороны, жадность – простое проявление фундаментальной нехватки внутри субъекта и столь же радикальной метонимичности желания. То есть буквально извечная гонка за всё новым ценным объектом, который не может наполнить внутреннюю пустоту. С другой же стороны, жадность всё-таки следует попробовать строго развести с завистью: в первом случае объект вожделения намного загадочнее, чем во втором. Наши человеческие ценности являются ценностями только потому, что желанны и востребованы другими. Но в чём сердцевина желания обладать конкретным объектом (это не только «злато», но также «редкость», «коллекционный предмет» и даже просто «хлам, что авось пригодится») даже в том случае, когда он отвергнут другим? Причём обладать, но не наслаждаться?
С точки зрения психоанализа парадигма богатства и имущества – деньги это объект, в отношении с которым обычно у человека доминирует одна из трёх стратегий.
Первая – накопление, иногда скорее по линии алчности, иногда по линии скупости, но во всех случаях это логика сохранения и удержания. Буквально: я наслаждаюсь мыслью о том, что мог бы наслаждаться, но избегаю трат, т.к. они вызывают тревогу (в т.ч. потому что трата вообще не гарантирует наслаждения). Это и есть жадность.
Вторая – расточительство, буквально неспособность выносить наличие определённых сумм («деньги карман жгут»). Любопытно, что мотовство критиковали античные авторы и практически презирали в Новое время (вплоть до признания растратчика безумцем, которого нужно поместить в работный дом или к душевнобольным), но средневековая моральная пропедевтика его почти не замечает, только вкупе с чревоугодием или похотью.
Третья стратегия – субъективные циклы трат и накопления, иногда тесно связанные с определённой тематикой, явно указывающей на личный симптом (например, траты с приобретением чего-то для коллекции, покупка секса, потеря денег вместо траты и т.п.).
Символика, посвященная жадности, богата и включает в себя и дохристианские образы (жаба, крыса, золотые яблоки, иногда барсук), и библейские (мамона, золотой телец), и просто бытовые (кошельки, сундуки, монеты, весы).
Поклонение мамоне (1909) Эвелин Де Морган .
Также в литературе и меньше в графике жадность связывалась со зрением: сребролюбец либо теряет зрение от подсчётов и потому носит очки, либо с окосением (что, впрочем, похоже и на зависть). В базилике Нотр Дам де Фурвьер avaritia изображена муравьиной королевой, а в некоторых случаях жадность символизировали хищные рыбы (например, щука).
Любопытный образ у Босха: вместо ростовщиков у него продажный судья, притворно слушающий одного, но берущий взятку у другого.
Посвященная этому греху гравюра Брейгеля отчётливо читается как критика не только в адрес ростовщиков, но и возникающих в ту эпоху буржуа.
Внизу надпись Quis metus, aut pudor est unquam properantis avari. Это сокращение от латинского выражения «Sed quae reverentia legum, quis metus, aut pudor, est unquam properantis avari», означающего «Какое почтение к закону, какой страх или позор когда-либо заботили скупого, стремящегося к богатству». Вторая надпись на старофламандском (Eere beleeftheijt scaemte noch godlijck vermaen En siet die scrapende ghiericheijt niet aen) гласит «Хватающая жадность не понимает ни чести, ни порядочности, ни стыда, ни божественного повеления». Образы вращаются вокруг денег и отношения людей к ним. В центре гравюры находятся богатая женщина с сундуком полным монет, чуть позади – ростовщик, дающий деньги в долг. Подле женщины крупная жаба – символ алчности; жабья внешность есть и у нескольких демонов на картине.
В хижине ростовщика мы видим чужую одежду, а её вероятный владелец – голый мужчина, которого собираются разделить надвое огромными ножницами (видимо в счёт долга). Ножницы также символ закона и суда, упомянутых в цитате. На крыше необычный купол с крупной рыбой (возможно это как раз щука). Справа от хижины двое безумцев, чей разум затуманивает крылатый демон: они лишены одежды и крова, но продолжают держаться за лист бумаги со значками (скорее всего долговые расписки). Рядом монстр катает человека в бочке с шипами, добывая их него монеты.
По обе стороны мы видим два скопления людей. В одной толпа из жадности штурмует странный объект ради нескольких монет. В другой с помощью арбалетов пытаются сбить суму с деньгами, в то время как вор срезает у одного из них кошель. Вдали угадываются большие весы, на которых взвешивают человека – явная отсылка к посмертному воздаянию. Также стоит отметить, что на гравюре очень много дымных столбов, завесивших небо. Вероятно, это отсылка к тому, что дым означает тщетность и суету, которые заставляют забыть скупого о небесах, то есть о божественном суде за деяния.
Довольно часто в Средние века звучит сюжет о том, что в наказание за жадность грешника будут варить в масле или кипятке в большом котле. Отдельно будут помещены ростовщики – им уготованы в аду муки разложения (по одной из версий их повесят вниз головой, пока их поедают плотоядные черви). У Данте сребролюбцы повторяют наказание Сизифа: две большие толпы людей толкают животом камни (правда, по равнине), сталкиваются друг с другом, спорят и расходятся ни с чем, чтобы всё начать с начала.
Учёным, несмотря на многие попытки, не удалось локализовать жадность в мозге, нет и единого паттерна, очевидного для психологов. Джон Медина (генетик, автор книги «Генетический ад: внутри семи смертных грехов») вынужден был признать в качестве «центра жадности» сразу несколько отделов мозга – амигдалу (миндалевидное тело), таламус, гиппокамп и кору головного мозга. Иными словами, проще сказать какая часть мозга не связана с чувствами собственности. При этом эксперименты неоднократно натыкались на то, что определённые центры мозга активизируются в момент выигрыша (реальных или виртуальных предметов), но в ситуации угрозы проигрыша или необходимости делиться возбуждаются совсем другие.
Источник: Сеть
. Жадность в форме гоголевского Плюшкина худо, но и ее отсутствие тоже худо.