Происхождение имени богатыря, детство Добрыни, его оружие, исторический контекст легенды.
В десятитомном труде Михаила Чулкова «Русские сказки содержащие древнейшие повествования о славных богатырях, сказки народные и прочие, оставшиеся через пересказывание в памяти народной приключения», древнейшем сохранившимся до наших дней письменном издании русских сказок и былин, увидевшее свет почти на столетие раньше сказочного сборника А. Н. Афанасьева, а точнее — в 1778 году, передают нам на порядок более полные сказания, например, о многих богатырях — с объяснением их дружеских и родственных взаимосвязей, мотивов поступков, а также с точнейшими географическими привязками событий к местности, которые вполне можно проверить по другим известным легендам того или иного региона. Сведения, содержащиеся в «Сказках», довольно сильно переворачивают представление о нашей истории.
Самые первые легенды из первого тома посвящены Добрыне Никитичу и… Тугарину Змеевичу, по факту, одна легенда разнесенная на две главы. («Повесть о Тугарине Змеевиче», «Повесть Добрыни Никитича»).
Но в известных с детства былинах с Тугарином сражался Алеша Попович. Дмитрий Чулков, очевидно, записал совершенно другую версию и, как уже упоминалось, этот вариант былины был зафиксирован им гораздо раньше, чем начали издаваться тексты русских былин, которые сегодня считаются классическими.
Какие же еще отличия имеются у «классических» былин и текстов Михаила Чулкова? Все «классические» тексты былин о Тугарине от разных собирателей (по общим названием «Алеша Попович и Тугарин Змеевич») полностью совпадают по смыслу, форме и логике повествования, различаясь лишь отдельными словами и в общем-то не столь значительными деталями с описанием поединков. По сути вся былина об Алеше Поповиче и Тугарине Змее описывает саму схватку в поле и затем вторую схватку на пиру у князя Владимира.
По «классическому» сюжету Алеша Попович просто ехал в неизвестном направлении со своим другом Екимом — увидел в поле шатер Тугарина, там произошла ничем не оправданная схватка, некая история с переодеванием персонажей и далее повествование продолжается на пиру у князя: где Тугарина почему-то кормят и поят как почетного гостя, а Алеша Попович досадует на его дурные манеры и снова с ним сражается.
А вот у Чулкова мы видим полную предысторию персонажей на несколько поколений назад, причем с объяснением всех имен, мотивов и с указанием мест, где то или иное событие происходило. Итак, сосредоточимся теперь исключительно на этом тексте и на многочисленных сюрпризах, которые он нам преподносит.
Добрыня Никитич и Тугарин Змеевич — другая версия легенды по изданию 1778 года
Сам поединок Добрыни Никитича и Тугарина Змеевича — то есть кульминация былины — занимает совсем мало места в самом конце повествования — причем, когда Добрыня готовится выйти на бой, весь Киев уже чуть ли не празднует победу заранее, по крайней мере провожают Богатыря с бубнами, а предваряет его выход стотысячное войско в позолоченных доспехах:
«…все валы, бойницы, башни, кровли здания покрылись народом. Сам великий Князь с пресветлейшей супругою своей и Вельможами, окруженный телохранителями, возшел на возвышенное место на вратах великих и ожидал выезда Богатыря, чтоб из своих освященных рук, окропить его чудотворными водами божественного Буга.
Наконец звук бубнов и гром рогов ратных возвещает исход Витязя на подвиг. Сто тысяч всадников, оболченных в доспехи позлащенныя с воздвигнутыми копиями начинают предшествие. Они выезжают из врат и становятся в полукружие близ стен Киева. Богатырь появляется напоследи…»
Значительная часть легенды посвящена именно предшествующим событиям — которые объясняют происхождение Тугарина и Добрыни, а также происхождение оружия, которому Добрыне предначертано расправиться со своим противником. История начинается с того, что князь Владимир берет в жены болгарскую княжну Милолику (по свидетельству историков такая жена у него и правда была шестой, так, ее имя зафиксировано в «Алфавитно-справочном перечне государей русских и замечательнейших особ их крови» авторства Михаила Дмитриевича Хмырова, который был опубликован в 1870 г.) — но берет не законным образом, а крадет, узнав о ее невероятной красоте. После этого он отпускает 800 своих наложниц из Вышгорода, чтобы доказать новой возлюбленной свою преданность… Вот и объявляется на русских землях некий исполин Тугарин (в изложении Чулкова он НЕ имеет никаких черт змея или дракона — внешне это в общем-то обычный человек, но невероятных размеров и силы — то есть попросту великан), который объявляет посланцам князя, что он пришел восстановить поруганную честь брата Милолики — болгарского князя Тревелия, на служение у которого он и находится.
Далее уже из истории самой Милолики мы узнаем, что даже не это является главной причиной, а скорее то, что она сама была обещана в невесты Тугарину, но женой так и не стала в связи с ее похищением Владимиром. Единственный способ спасения себя и мужа (т. е. князя Владимира) от ревнивого Тугарина Милолика видит в бегстве за реку Буг, которая по преданиям наделена некими священными свойствами и не позволит Тугарину — чародейскому порождению — преследовать их там. Кстати, ровно по той же причине и князь и Милолика находятся в безопасности за киевскими стенами — «при создании своем (они) кладены на извести разведенной на священных водах Буга».
Впрочем, рассказ об этих событиях Милолика начинает еще с истории своей матери «Казарскiя Княжны Куриданы Чуловны из Жукотина», которая также уже будучи замужем за болгарским князем Богорисом (речь идет о князе Волжской Булгарии, которая в тексте часто также именуется Закамским царством — такое государственное образование действительно существовало в районе Камы и Волги, к северу от Казани во времена князя Владимира, а точнее в X–XIII веках) терпит преследования от уже настоящего крылатого змея/дракона, названного Зилантом.
По тексту Чулкова живет этот Зилант неподалеку от Казани и, кстати, дракон или драконообразное существо по имени Зилант и по сей день изображается на гербе этого города, что лишний раз доказывает, что Чулков ничего не сочинял, а собирал реальные народные предания. Есть в Казани и упомянутая в былине Чулкова Зилантова гора, на которой по сей день стоит Зилантов монастырь. Интересно также примечание Чулкова (коих по тексту великое множество и они крайне полезны с точки зрения этнографии и географии, объяснения различных слов, традиций, обрядов) в котором тот пишет, что Зилант и означает «дракон» по-болгарски, а по-славенски же его называют Смок — и тут сразу всплывает аналогия с толкиеновским Смаугом, которого автор тоже вероятнее всего назвал так неспроста.
Змей Зилант, по словам Милолики — это на самом деле чародей Сарагур, который имеет способность менять свой облик. В тексте он неоднократно назван как «дивiй муж» — объяснений этому слову не дается, но вполне можно провести аналогию с теми же дэвами — демоническими существами Древней Индии, ведь как мы уже знаем наши культуры гораздо ближе чем можно подумать, а многие корни русского и санскрита просто едины… Интересно также пояснение, что свои знания от получил из книг зороастровых, которые ему преподавал волхв Хорузан.
Так вот Сарагур долгое время чинил ужасные разорения всему Болгарскому/Закамскому царству, пока некая родственница Богориса Добрада не подсказала тому, как можно убить змея. Сделать это возможно было лишь особым Сезострисовым мечом, изготовленным еще Египетскими мудрецами (в данном месте текст затерт и переправлен еще в издании 1778 года), но главная проблема заключалась в том, что поверженный Богорисом Зилант издыхая в пещере оставит яйцо, из которого через 10 лет родится невероятных размеров великан или исполин, названный Тугарином за то, что «туго» — то есть медленно рос и Змеевичем за то, что произведен на свет змеем. Именно поэтому наименование Тугарин Змей и отождествление самого Тугарина с драконообразным существом — как это сделано в некоторых более поздних переложениях — неправильно.
Этот Исполин впитает в себя и злость Зиланта и его неистребимое вожделение к женскому роду Куриданы — иными словами он захочет во что бы то ни стало заполучить в жены ее дочь Милолику. Так было предначертано и так случилось.
Более того: «…в книге судеб определено истребление племени Сарагурова некому Славенскому Богатырю, нерожденному матерью», которым, как выясняется дальше по ходу повествования, и является известный нам Добрыня Никитич.
В классических версиях былин он значится сыном Никиты Романовича и Амельфы (или Мамелфы) Тимофеевны, которая вообще довольно часто упоминается в сказаниях о Добрыне: она дает ему различные советы и в общем-то живет с сыном, даже после его женитьбы.
А вот в тексте Чулкова Добрыня — сирота и, прибыв ко двору Владимира намеренно, чтобы сразиться с Тугариным, так обосновывает свое право на поединок:
-Я называюсь Добрыня, Никитин сын, уроженец Великаго Новагорода и приехал служить тебе, Великому Государю.
-Неужели ты не имел матери?
— …она, будучи мною беременна во время путешествия от нападших разбойников получила удар саблей по чреву, так что я выпал недоношенный из умершей моей матери.
Далее мы узнаем, что воспитательницей, наставницей и приемной матерью Добрыни стала та самая Добрада, родственница еще булгарского Богориса, которая дала совет тому как избавиться от змея Сарагура и предсказала появление Тугарина. Тут же имеется объяснение имени Добрыни Никитича:
«по сему боги никогда не оставляющие чад праведных родителей вручили мне тебя и повелели мне быть твоей матерью. Посему по имени моем, имеешь ты называться Добрынею и отечество твое да будет от побед, кои ты совершишь в жизни своей, ибо ведаешь, что по-гречески Никита значит победителя».
То есть Добрыня Никитич — это никто иной как «Победитель, сын Добрады».
Из текста Чулкова ясно и то, что Добрыня Никитич сталкивается с Тугарином на землях князя Владимира уже не в первый раз. Дабы суметь одолеть Тугарина Змея, Добрыне необходимо по завету Добрады сперва достать Сезострисов меч, который ныне хранится «у некаго сильного монарха Севернаго». Этот меч Добрыня находит в сокровищнице уже знакомого нам болгарского царя Тревелия (речь о Закамском царстве), к которому он поступает на службу уже в тот момент, когда Тугарин прочно обосновался при болгарском дворе.
Добрыня рассказывает Владимиру, что при его поступлении на службу к Тревелию Тугарин уже «развратил и заразил (Тревелия) своей лютостью», а народ болгарского царства уже находился в плачевнейшем положении, но даже завладев Сезострисовым мечом, Добрыня не мог тут же одолеть Тугарина, ибо тот уклонялся от честного открытого поединка с ним, а Добрыня «ожидал только способного случая с благопристойностью низложить сие чудовище».
Дальнейшие события приводят к тому, что сестру Тревелия Милолику, обещанную болгарским царем Тугарину как раз похищает Владимир, Тугарин от злости проглатывает Тревелия и бежит из страны (отчасти из страха перед Добрыней и неотвратимым поединком, отчасти в погоню за Милоликой), Добрыня же «уговорил Вельмож не приступать к выбору Государя, доколе я отмщу на Исполине злосчастного Тревелия и не сыщу их законную Государыню Милолику» и отправляется по следам возмутителя спокойствия, которые и приводят его к Киеву.
Наконец, Добрыня выходит на бой против исполина Тугарина Змеевича и с огромным трудом, чуть не лишившись жизни, все же одерживает над ним победу. Причем, коня Тугарина он поражает копьем Нимрода, а самого Тугарина — как и было предначертано — мечом Сезостриса. Еще один интересный факт — в какой-то момент боя Тугарин взлетает ввысь на бумажных крыльях, чтобы сверху обрушивать на Добрыню вершины холмов. Видимо, это достаточно важный факт, так как Михаил Чулков дополнительно приводит отрывок из народной песни, которая говорит о том же:
«…у Тугарина собаки крылья бумажные
И летает он собака по поднебеснью…»
Вероятно, именно это в сочетании с забытым смыслом имени исполина — Змеевич по отцу — послужило тому, что позднее он сам стал восприниматься в образе некого крылатого змея.
Копье Нимрода — Сесостризов меч
Значительную часть повествования занимают описания предыдущих походов и странствий Добрыни, целью которых было найти тот самый меч Сезостриса, которым он по завету своей приемной матери должен был в конце концов одолеть Тугарина.
В какой-то момент в процессе этих поисков Добрыня в поле «увидел пред собой лежащую богатырскую голову отменной величины» (не отголоски ли этой же легенды мы читали в поэме А. С. Пушкина «Руслан и Людмила»?), которую счел нужным похоронить как подобает и отметить сие место копьем. Кстати, имя богатыря, которому принадлежала сия голова, как выясняется далее по тексту — Еруслан Лазаревич.
Похоронив богатырскую голову Еруслана Лазаревича, Добрыня получает ключ с указанием следовать к пещере, сокрытой в Рипейских (Уральских) горах, где находит бесчисленное количество доспехов и оружия, а также спящего воина Таропа, который представляется слугой «сильного могучего Богатыря Агрикана» и добавляет, что отныне все сокровища вместе с самим Таропом принадлежат нашедшему их Добрыне Никитичу, в том числе и копье Нимрода, о котором в легенде также рассказывается отдельно.
Нимрод, «царь Вавилонский, Исполин (снова в тексте Исполины) из числа воевавших против Перуна» участвовал в штурме жилища богов, схожим в чем-то со библейской легендой о Вавилонской башне, а в чем-то с восстанием олимпийских богов против их старших братьев Титанов. Чулков пишет:
"...они промостили горы на горы, желая взойтить на небо и овладеть жилищем богов; при низложнении всех их громовым перуновым ударом остался жив только один Нимрод, ибо ему отшибло только ногу. Он успел схватить отломок громовой стрелы и скрыться с оным в ущелье земном, из сего отломка с помощью своего чародейного искусства сковал он сие копье".
Возможно, копье Нимрода — это некая удивительная технология, точнее малая толика знаний, случайно доставшаяся от древних богов. Но по меркам Земли даже этот осколок представляет собой оружие не имеющее равных.
Кстати, Нимрод это достаточно известный в мировой истории персонаж, который описывается и в Ветхом Завете и в различных ближневосточных эпосах, причем, образ его всегда связан с такими аспектами: «первый человек бросивший вызов Богам/Богу», «первый человек, начавший есть мясо» =«первый охотник», он же является и строителем Вавилонской башни (иногда ему приписывают и возведение города Вавилона, а также руины некоторых неизвестных древних городов).
По тексту Чулкова мы узнаем, что Нимрод сам же был повержен своим копьем, которое украл у него спящего Агарянский Витязь Дербаль. По завещанию Дербаля копье унаследовал Царь Навуходоносор, а затем Кир — Царь Персидский, покорив Вавилон, нашел его в сокровищнице города. Кир погибает от руки Царицы Саков, а копье похищает волхв Зороастр он же Цердуч.
Наконец, Цердуч помещает копье в недра Рипейских гор «по зависти, что Нимрод возмог достать часть божественного Перуна» и приставляет одноглазого исполина стеречь его. Этого Исполина побеждает другой Исполин Аримасп, который затем, возгордившись, созывает всех богатырей земли на битву за копье Нимрода. В ней его превосходит уже известный нам Агрикан, который
«дарует ему (Аримаспу) жизнь с условием во весь век его, чтобы не нападал ни на одного Славянина (для того что Агрикан сам был из сего рода)».
Возвращаясь к истории Агрикана и его невероятной сокровищницы («тщеславие Агриканово»), собранной в результате многочисленных сражений с другими богатырями, в которых ни один не смог уцелеть. Чувствуя приближение смерти, Агрикан завещал чтобы сильные и могучие богатыри со всего света съехались, совершили тризну по нему и потом в бою определили — кому из них достанутся все Агрикановы сокровища, включая копье Нимрода. В итоге победителем этой богатырской схватки и стал Еруслан, голову которого Добрыня и нашел в чистом поле.
Кстати, в тексте отмечается отдельно, что «сей курган или холм (то есть курган Агрикана, который сложили для его упокоения претенденты на сокровища) виден поднесь и находится перстах в трех от Оренбурга в правой стороне едучи к сему городу от Казани.»
Второй еще более мощный артефакт фигурирующий в легенде — это Сезострисов меч. Его происхождение в данном тексте почти не объясняется, хотя значение вроде как более велико, ведь копьем Нимрода Добрыня поражает лишь коня Турагина, а вот самого Турагина — именно Сезострисовым мечом. Что же это за меч и кто такой Сезострис? Может быть, Михаил Чулков всего лишь хотел добавить своей легенде каких-то невероятных сказочных подробностей, чтобы захватить внимание читателя, вот и вплел в канву рассказа некий меч аж из самого Египта?
Удивительно, но Сезострис — это не просто египетский фараон, а именно тот фараон, который совершил беспрецедентный в древней истории поход на Север — Сирия, Кавказ и далее вплоть до самой Скифии (а именно так греческие авторы именовали Русь, или по крайней мере ее южные земли), причем писал о нем и его ратных подвигах еще Геродот.
Сначала он
«отправился из Аравийского залива на военных кораблях и покорил народы на Красном море», затем «возвратился в Египет… и с большим войском двинулся по суше, покоряя все народы на своем пути…тогда царь ставил на их земле памятные столпы с надписями, гласившими об имени царя, его родине и о том, что он, Сесострис, силой оружия покорил эти народы… так Сесострис прошел по материку, пока не переправился из Азии в Европу и не покорил скифов и фракийцев. До этих народов — не дальше — дошло, по-моему, египетское войско, так как в этих странах еще есть такие столпы, а дальше — уж нет».
Отмечает Геродот и то, что лично видел такие памятные столбы на сирийских землях, кроме того, он поясняет, что часть населения Колхиды — это как раз потомки того египетского войска. Справедливости ради отметим, что некоторые историки отождествляют геродотовского Сесостриза с фараоном Сенусертом III (1878—1839 гг. до н. э.), некоторые с Псамметихом I (7 в. до н. э.), другие же вовсе — считают собирательным образом.
Как бы то ни было — легенды о невероятно могущественном египетском царе дошедшем до Скифии, захватившим по сути полмира еще задолго по рождения Александра Македонского и ходившим на Скифию еще задолго до персидского Дария были, так что со стороны Михаила Чулкова тут не может быть никакого художественного вымысла. Вполне возможно наши предки еще в 18 веке помнили отголоски тех далеких битв, а имя Сезостриса не было для них пустым звуком.
Облик, детство, воспитание, умения Добрыни Никитича
Михаил Чулков оставил и довольно подробное описание самого облика Добрыни Никитича, а также его доспехов, чего мы, к сожалению, также не можем видеть в таких деталях в классических текстах былин:
«…но должно учинить описание особы его, оставленное нам в песнях, в похвалу его сочиненных и воспеваемых через многие веки в пример Витязям времен позднейших:
Красота молодости и грозящая неустрашимость соединялись в чертах лица его, чтоб предоставлять вид величества всем на него взирающим. Живой огонь, блистающий в очах его, возвещал надежду, обретаемую уже народом при его явлении. Курчавые светлые власы колебались разсыпанны из-под шелома блестящего и кажется споровались с крепостью широких плеч, силу ли оных или прелести их предпочитать должно… Горящая от злата броня совокупляла пламень свой с пылающим в сердце Витязя… Конь…гордился своим бременем и не хотел касаться земли…
Верный слуг Тароп…вез щит господина своего, изваянный из непроницаемого мозга гор Кавказский и никогда оным неупотребляемый. Перья орлов Камских выглядывали из-за рамен его, скрывая Перуны изобретенные смертными в позлащенном туле…»
Другие подвиги Добрыни Никитича — послесловие
В конце повествования Михаил Чулков кратко перечислят последующие события из жизни Добрыни Никитича и битвы в которых он принимал участие:
«…он не вступал в брак и провождал дни, по должности своей, в ратных подвигах и увенчал чело Владимирово множеством лавров. Он разбил троекратно воинство Греков, побрал их города, лежащие на Черном и Меотийском озере. Херсон неприступный покорился руке его и сия отверзла в него путь торжествующему Владимиру. …многие земли платили покорно дани; понеже трепет наполнял их от одного имени Богатыря сего. Он в жизнь свою убил четырех чудовищ, сорок Богатырей и разбил с одним слугой своим Таропом девятнадцать воинств».
Образ жизни и обычаи наших предков — интересные факты из текста былины
В месте обретения Добрыней огромной головы Еруслана, Чулков дает еще интереснейшее пояснение «Богатырские кости признавались по отменной толстоте своей, и Богатырь наезжающий оныя без погребения долженствовал их предать земле». То есть легенды Чулкова указывают на то, что Богатырями (он всегда пишет это слово именно с заглавной буквы) считались не просто сильные люди-воины, как думается нам теперь — а люди действительно значительно крупнее обычных, которых можно было легко отличить даже по их костям — то есть, попросту говоря, это великаны. А о костях великанов, находимых по всему свету, но никем официально не признаваемых реальными сегодня мало кто не слышал.
В другом моменте по тексту, повествующем о битве Исполинов Аримаспа и Агрикана, Чулков пишет, что поверженный Аримасп, уходя в царство Казарское «едва на четвертый день сокрылся из виду. Такой велик был рост его».
Иногда по тексту мы встречаем такое обращение к незнакомцам «Царь ли ты иль Царевич? Король или Королевич? Иль из иных земель грозен посол?», и авторское пояснение: «грозен посол, значит то, что в старину редко посылали послов как только для объявления войны, причем обыкновенно употребляли ругательные слова и угрозы».
Милолика опысывая злоключения своей матери Казарския Княжны Куриданы Чуловны со змеем Зилантом говорит, что сама она рождена в городе Жукотине «где в летнее время родители мои обыкновенно провождали по нескольку месяцев. Сей город лежит на луговой стороне Волги и тем доставляет великие выгоды к разным забавам: рыбныя ловля и звероловство по рощам на берегах Волжских были лучшею утехой моей родительницы, а особливо когда она нередко принуждаема была вести дни без Богориса отзываемого войнами противу неприятелей». Вот оказывается какие забавы были у княгинь X века! А мы то думали, что они томились по теремам, не смея выйти из женской половины дома на мужскую.
Тут уместно вспомнить и описанный выше отрывок про «послов грозных», в котором есть также продолжение «...иль сильной могучий Богатырь? иль ты Поленица удалая?» Кто такая эта Поленица нам сейчас не вполне ясно, однако, очевидно, что это некто женского рода, кого так же запросто можно встретить в чистом поле как и богатыря — настолько, что для гонца вполне уместно уточнить у неизвестного владельца шатра не является ли тот поляницей…. справедливости ради отметим, что поленицы или поляницы как некие женщины-богатырши встречаются и в классических версиях русских былин.
А вот отличия текстов в плане религии кардинальны. Классические версии былин уже довольно сильно проникнуты духом христианства, там богатыри и молятся поутру лицом на восток, и носят золотые кресты и вспоминают Иисуса Христа в трудную минуту — в частности тот же Алеша Попович в былине о его схватках с Тугариным («Алешины молитвы доходны ко Христу»). У Чулкова же показана иная реальность владимирской Руси — тут прямые указания на дохристианских богов (Перун, Чернобог), места поклонения и оракулы, жрецов и ведьм.
Так, самой страшной и нерушимой клятвой считается клятва Чернобогом, которого сам Чулков сравнивает с греческим богом загробного мира в своих пояснениях. Даже Тугарин Змеевич поклявшись Чернобогом не смеет нарушить обещанное… А Куридана с Богорисом, не зная как им побороть дракона Зиланта, напрямую обращаются за советом в «боговещалище Елабугское», которое как поясняет фольклорист представляло собой оракул и находилось близ пригорода Елабуги при речке Тойме впадающей тут же в Каму «которого поднесь еще видны каменные развалины известные под именем Чортова городища. В оном жрецами был содержан обожаемый великий змiй, которому людей давали на съедение вместо жертвы». В этом месте Чулков, кстати, еще и дополнительно ссылается на 44–45 страницы «Записок путешествий капитана Рычкова».
Консультируется — причем не раз — с «верховным жрецом» и Владимир, думая как ему побороть Тугарина. В одном месте даже упоминается, что он идет в «Перуново капище» за наставлением, в другом «он жалел чрезвычайно что… до тех пор не веровал в Чернобога, который, как узнал он из повествования Добрыни, властен бы был отогнать сие чудовище (Тугарина)». А некоторые бояре, обсуждая пути решения проблемы, советуют «наслать на Тугарина Кiевских ведьм».
Чтобы прочитать этот текст необходимо зарегистрироваться
О чем рассказывает легенда о Тугарине Змеевиче и Добрыне Никитиче? — смысл былины
Наконец, самый интересный вопрос — что же в реальности стоит за образом Тугарина Змеевича? И чем является оружие богов «копье Нимрода» и «Сезострисов меч», с помощью которых Добрыня сумел справиться с этой напастью? Версии самые разные — от непобедимого вражеского войска до жестоких разбойников или действительно единичного выдающегося своей силой и кровожадностью исполина.
Но неужели стотысячное войско князя, которое предваряет выход Добрыни Никитича на бой с Тугарином не смогло бы одолеть одного человека или даже группу людей? И напротив — если Тугарин — это «вражеское войско», то как смог бы победить его один Добрыня, каким бы сильным он не был?
Интересный отрывок про поведение Тугарина и последствия от его пребывания есть в рассказе Милолики про природу ее края — то есть Закамского царства. По сюжету Тугарин, под угрозой полного разорения Болгарского царства, вынуждает брата Милолики обещать ее ему в жены и селится в его дворце. С этого момента Тревелий и Тугарин даже становятся союзниками и Тугарин числится на службе у болгарского князя, о чем впоследствии открыто и сообщает гонцам от князя Владимира, явившимся к нему узнать зачем тот явился в Киевские земли. Но тут интересно другое — болгары, разумеется, кормят и поят Тугарина из своих запасов, а аппетит у него поистине нечеловеческий, так что вскоре из-за необходимости содержать Тугарина царство оказывается чуть ли не на пороге голода и просит последнего согласиться на питание дровами вместо хлеба и мяса.
«До похищения моего (говорит Милолика имея в виду ее похищение князем Владимиром), перерубили уже великие леса на стол Тугаринов и из непроходимых лесов Закамских учинились великие степи». Мы далеки от мысли, что какой-то человек — пусть даже грозный исполин — мог физически съесть вековые леса целого царства, зато этот отрывок явно дает нам понять, что в былине под образом Тугарина скрывается некая сила/событие/противник, которая могла косвенным образом повлиять на исчезновение деревьев и появление степей как таковых. Крайне любопытно, что именно в этих закамских степях расположен огромный земляной вал, известный под названием Закамской оборонтельной линии – то есть население явно оборонялось от какого-то страшного врага или бедствия.
Другое любопытное наблюдение касается Добрыни, во-первых, по легенде Чулкова он не просто «воин-рубака», а человек, который с малых лет воспитывался по особой системе, как физически, так и морально. Так, Добрыня Никитич рассказывает князю Владимиру, что
«в младенчестве моем поли меня львиным молоком, и с той поры как я себя помню, не давали мне просыпать ни утренней зари, ни вечерней — меня заставляли кататься тогда по росе и после обмочали в водах морских. Чрез сие воспитание получил я таковую силу, что шести лет мог выдергивать превеликия дубы из корня».
Кроме того, Добрыня был невероятно хорошо образован — «разумел семьдесят два наречия». То он являлся исключительно знающим и сведующим человеком. Более того, отправляя его на поиски главного и единственного оружия против Тугарина — «Сезострисова меча» Добрада указывает по каким приметам Добрыня этот меч сможет узнать:
«при первом твоем взгляде на него, твой собственный меч спадет с тебя, а оный поколеблется».
Все это сложенное вместе дает возможность предложить такую фантастическую версию, что Добрыня обладал некими знаниями или особенностями сознания, которые буквально позволяли ему «оживить» оружие богов, при том, что прочие люди даже не отличили бы «Сезострисов меч» от обычного. В таком случае становиться понятнее, как всего один человек (управляющий неким супер-оружием) мог бы победить Тугарина Змеевича, будь то войско неприятеля или некий природный катаклизм (ветры, торнадо, смерчи, засухи) — что можно предположить исходя из описания Закамского царства.
Примечательно также то, что у Тугарина нет совершенно никакой возможности противостоять «мечу Сезостриса», то есть главный поворотный момент в сюжете — это даже не поединок, а обретение Добрыней легендарного меча. С этого момента победа над Тугарином по сути уже дело решенное — дело времени. Так что их поединок скорее напоминает «яд» и примененное к нему «противоядие», нежели реальный бой между равными противниками, когда теоретически мог бы победить любой из них.
_______
Следующая легенда в цикле Михаила Чулкова посвящена Чуриле Пленковичу, которой у него почитается вторым после Добрыни Богатырем, и которому, в частности, пришлось защищать Киев от летучего змея в отсутствие Добрыни. В классических былинах Чурила всегда представляется этаким франтом и соблазнителем, у которого любовные подвиги стократ затмевают ратные. Чулков же, напротив, описывает его как до крайности скромного и целомудренного юношу, который по своей наивности был соблазнен красавицей Прилепой из порусских земель, а потом и не подозревал о свершившемся отцовстве. Родившийся у Прилепы мальчик есть никто иной как Алеша Попович.
По статье из журнала "Снегирь"